Арктические новости

Баренц-раздел: большая уступка или тонкая дипломатия?

В конце марта Госдума одобрила договор с Норвегией о разграничении морских пространств Баренцева моря. Мнения парламентариев разделились: за ратификацию договора проголосовала «Единая Россия», коммунисты были настроены отрицательно. Справороссы и либерал-демократы воздержались. Исход голосования решило большинство: 311 голосов «за», 57 — «против». Документ был одобрен Советом Федерации, а 9 апреля подписан президентом Медведевым.

Речь идет о разграничении спорной зоны примерно в 175 тысяч кв. км. Полемика между Советским Союзом и Норвегией началась еще 1970-е годы в связи с появлением в международном праве институтов экономической зоны и континентального шельфа. Стороны предлагали принципиально разные подходы установления границ. И сейчас, когда договоренности достигнуты, многие российские эксперты заявляют, что Россия пошла на явные уступки северному соседу.

Особенно жестко высказываются коммунисты. Например, Леонид Калашников, член президиума ЦК КПРФ, секретарь ЦК КПСС по международным и экономическим связям говорит о сугубо негативных последствиях ратификации договора. Он прогнозирует потерю российскими рыбаками «до 60% улова в этом бассейне» и появление в депрессивных областях Севера России «десятков тысяч новых безработных». Интересы рыбной отрасли, на его взгляд, были отодвинуты в пользу добычи углеводородов и конкретно «Газпрома».

«Но даже с точки зрения расширения российской добычи углеводородов этот договор ущербен. Крупнейшим месторождением в Баренцевом море является свод Федынского. Если бы Россия продолжала отстаивать раздел шельфа по границе своих полярных владений, то все это гигантское месторождение могло бы быть российским. Но мы соглашаемся с тем, что половина этого месторождения отходит Норвегии», — заявляет Леонид Калашников в своей критической статье.

Эксперт уверен, что территориально-ресурсная уступка ставит под вопрос реализацию Штокмана: «После того как Норвегия начнет разработку уступленных ей месторождений и свода Федынского, интерес норвежцев да и других потенциальных иностранных партнеров к Штокмановскому проекту упадет до нуля».

Однако не все так однозначно, как это следует из риторики КПРФ. Юрий Лукин, доктор исторических наук, профессор ПГУ, говорит о позитивных моментах: 40 лет велись переговоры, и наконец-то затянувшийся процесс завершился ратификацией договора.

«Мы провели четкую границу по территории спорного района, который никому не принадлежал. Когда говорят, что мы что-то теряем, это неверно. Я разделяю точку зрения Косачева (Константин Косачев, председатель комитета по международным делам Госдумы РФ. — Авт.), который справедливо заявляет, что терять можно то, что имеешь. Если район не принадлежал никому, а сейчас мы его поделили, то мы ничего не потеряли, а наоборот — приобрели», — считает Юрий Лукин.

Вскрывая проблему беспристрастным «скальпелем» цифр профессор говорит, что Баренцево море гораздо больше, чем спорный район, и к России «отходит 860 тысяч кв. км, в то время как у Норвегии остается около 510 тысяч». Поэтому норвежцы тоже могут проявлять недовольство, что море не разделено поровну.

«Естественно, каждая страна по-своему понимает свои национальные интересы и по-разному реализует идею многосторонней арктической солидарности, — говорит Юрий Лукин. — И все же я убежден, что у Северной Европы и России в ХХI веке появляется неплохой шанс для мирного и взаимовыгодного решения проблем освоения природных ресурсов Арктики. Заключив договор, Россия и Норвегия продвинулись еще на один шаг в правильном направлении — по мирному пути, а не военно-политическому».

С точкой зрения Юрия Лукина согласны и другие представители поморской науки. «В арктическом регионе геополитическое сотрудничество гораздо предпочтительней, чем геополитическая конфронтация», — резюмирует, зав.кафедрой экономики ПГУ, доктор экономических наук Николай Залывский.

Вадим Рыкусов